О чём бы ни думал теннисист, взяв в руку мяч и выходя на подачу, его главная цель – захватить инициативу в розыгрыше. А для того, чтобы представить себе, насколько сложна может быть эта задача (а ещё лучше: самый жуткий кошмар игрока, готовящегося подавать), пожалуй, следует подробнее рассмотреть то сопротивление, которое могли бы оказать некоторые из его (или её) противников. Например, Моника Селеш. Возьмём приём подачи этой американки сербского происхождения в качестве образца, по одной простой причине: этот удар (вспомните о двуручной хватке) был предельно мощным, глубоким и всегда на грани риска – яркая иллюстрация натуры самой теннисистки. Очень редко она выполняла его с тем, чтобы лишь удержать мяч в игре. Чаще всего она сразу пыталась его обработать, и горе было сопернице, подавшей слишком коротко - Селеш моментально атаковала. И в первую очередь, именно такое мышление сделало её одним из лучших принимающих игроков.

Однако в мужском теннисе, сколь бы мы ни углублялись в его историю, обладателей грандиозных подач всегда имелось много больше. Возникает вопрос: как же объективно оценить лучшие приёмы? Вот, Андрэ Агасси, мог наказать слабую вторую подачу (с обеих сторон), как никто другой. Среди игроков сегодняшнего дня, Ллейтон Хьюитт и Роджер Федерер наиболее искусны в высоко планирующих «ответах» с труднопредсказуемым отскоком. Но, с другой стороны, они ведь прекрасно знают, насколько малы у них шансы напороться на квалифицированного оппонента-сеточника, способного грамотно распорядиться подобным приёмом.

И потому, автор настаивает на вручении награды «за лучший приём» никому иному, как Джимми Коннорсу. Он строил свою игру вокруг контратак – на отражении агрессии атакующего – и преуспел в этом на кортах с быстрыми покрытиями. Коннорс не только «ликвидировал» тонны эйсов, он отбивал мяч с лазерной точностью (зачастую – навылет), причём, направлял его так низко, и так остро, что дальнейшая атака становилась для противника предельно сложной. И если не расценивать удачный приём, как первый удар в длительной перестрелке на задней линии, то «принимающий эффект» Джимми Коннорса значительно превосходит аналогичные показатели всех его коллег.

Ещё одной вещью, делавшей приём Коннорса настоящей проблемой для соперников, вольно или невольно, становилось тормозящее действие его ударов. Вылетающему с подачи к сетке «нетрашеру» следовало помнить, что Джимбо мог отдать мяч очень низко в ноги, и тут же рвануть вперёд, чтобы самому первым сыграть «воллей» по высокому ответу подававшего, а мог остаться на задней линии и легко обвести незадачливого сеточника. То обилие сомнений, в которое повергал оппонента Джимми Коннорс, готовясь к приёму, и его яростное сопротивление, следовавшее затем, вполне позволяет назвать «ужасной» участь подающего ему теннисиста.